У кого-то от любви бабочки в животе, а у меня ЗМЕИ, ПАУКИ, ГИГАНТСКИЕ ХИЩНЫЕ СОРОКОНОЖКИ, МАРШ СОВЕТСКОГО НАРОДА, ПЕРЕСТРОЙКА НАЧАЛАСЬ.

Каждая минута мыслей моей жизни в последнее время может быть точно описана строкой из песни, которую я знаю. Подходят под настроение и чувства ИДЕАЛЬНО. Ляляля.

Самая большая моя досада в том, что говорить я лучше умею, чем писать. Для меня всегда проще было позвонить человеку, чем отправить ему смс, сообщение в контакте. Поэтому для меня всегда исчезают люди, у которых я например контакт знаю, а номер телефона нет, и мне так сложно всё время написать человеку, с которым я долго не общалась, а позвонить и/или встретиться возможности нет…
Конечно, можно начать с обычного «Привет, как дела?», но во-первых не факт, что я получу ответ, во-вторых, потом начинает вдруг казаться, что писать-то нечего… А если бы лично разговаривали, то разговор с полтычка начался бы.

Сегодня, когда я вышла из дома в 7:45 я поняла наконец, в каком ужасающем месте я живу. 7:45 — это уже порядочно, уже много народу спешит по делам, на работу, в школу, кто куда.
Но
В серых хрущёвках занавешены шторы и еле горит свет. Так как рассвет наступит через час с лишним, темнотища стоит такая, что убьёшь кого беззвучно, так никто и не увидит. Ясно, облаков нет +1 к темноте, в облачную погоду намного светлее по ночам, утрам, вечерам. В этом спальном районе нет фонарей. Так, только изредка один горит над каким-нибудь заплёванным подъездом, но света от него как от экрана телефона. Иногда из-за дерева, как из тумана, выйдет человек, посмотрит на тебя бездонными глазами да пойдёт дальше, и ты идёшь дальше, иногда оборачиваясь. Пытаешься смотреть под ноги — а я по дороге иду или её и нет вовсе? Не можешь разглядеть, плюёшь на это дело, идёшь наобум. Вдруг резко становится светло — каким это образом сзади машина оказалась? Да еще и бибикает — дай пройди, хренов пешеход. Да едь, кто тебе мешает-то, вот ничего только, что машинам тут ездить мягко говоря не положено, и вообще, как ты пролез сюда, мужик?
Подходишь к поликлинике, очки запотевают, линзы-то лень матушка с утра надеть. Снимаешь очки, оглядываешь холл, понимаешь, что тут все такие — еще сонные, пустые, с уставшими бесконечными глазами, как будто тоже из тумана все повыпадывали.
Идёшь оттуда — в другую поликлинику. В одной-то всё сделать не судьба… Судорожно вспоминаешь номер трамвая, единственного, на котором можно доехать из этой дыры. Пока вспоминаешь, успеваешь замерзнуть, окоченеть, приезжает минут через 30 трамвай, оказывается нужным, заходишь, точнее впихиваешься, думаешь, думаешь, думаешь. Вспоминаешь друзей из других стран, более тёплых, думаешь, а если бы они это увидели? А поймут ли, а не испугаются ли, а не разочаруются ли?..
Зато
Это всё такое родное. Эти чёрные дворы. Этот бесконечный снег. Эта нелепая жизнь. Эта огромная страна. Это неземное ощущение, что ничего не изменить. Эти слова в плеере на языке, на котором думаешь.
Вниз, с четверга до среды.

Так и живу.

А я им такая, эй, слезайте с моего облака, а они такие, эй, трагедия, look, а я им такая, хм, ну давайте, позабавьте меня, ага. И бегу бегу от них, подумаешь, любовь умерла. Барышни мои экстравагантные.
По вечерам я разлагаюсь. По вечерам я схожу с ума, грызу доски как в прошлом бреду.
Хорошо. Пусть будет синий альбом.

Целый день ору ору про себя одно слово
Биврёст
Биврёст
Биврёст
Биврёст
Биврёст
Биврёст
Биврёст
Биврёст
Биврёст
Биврёст
Биврёст
Биврёст

Я хочу быть викингом

Давно что-то не плакала. Утром сегодня, охх. А причина? Вот: http://www.e1.ru/news/spool/news_id-346605.html прям и не знаю, что на меня нашло, вроде не была никогда впечатлительной, просто это первое, что я услышала, когда проснулась (кто-то в другой комнате вслух громко новости читал), потом он читал что-то ещё и ещё, и даже какие-то более ужасные вещи, но я уже и думать ни о чём не могла, кроме как об этом. Потом уснула правда, сейчас 11 часов. До сих пор как-то непривычно тяжело. Мб сейчас модняво сострадать, но меня не потрясают многие другие смерти и вещи, я на них смотрю как на что-то, происходящее вполне естественно, в порядке вещей, а тут как-то просто такое горе, будто это мой родственник или хороший друг…

Царица гневаться изволит.